Дыбр

Все общение с администрацией на работе происходит по мылу. Иногда общение бывает приятным - например, сообщают, что будет бесплатный ланч. Но это редко.
Сегодня по мылу потребовали объяснений, почему мой первый случай был начат с задержкой на одну минуту. И свой перерыв на завтрак мне пришлось посвятить объяснительной, а не рассылке анекдотов, как бы того хотелось. К вечеру я получила ответ, что на сей раз объяснения приняты. Блин. Оказывается, они действительно всю эту хрень читают, а вовсе не стирают автоматически, как меня уверяли. А я хоть убей не помню, чем отбрехивалась в прошлые разы. Хорошо, что не написала ни разу про зеленых человечков, вставших у меня на пути. А ведь была такая идея.
Пока этот дыбр писала, в дверь постучали. К нам никто никогда не стучится, район неплохой и тихий, чужой народ не ходит, я думала, сын вернулся с гулянья, поэтому открыла, не спрашивая, жуя бутерброд. А за дверью стоит черный вьюнош при галстуке и говорит - "Дай мне работу".
Я его спрашиваю - "Ты охренел, или как, откуда у меня для тебя работа?" А он - "Ну я ведь знаю, что у тебя море денег. Ты же не хочешь, чтобы я сел в тюрьму?" "А почему бы тебе и не сесть в тюрьму?", - пришла мне в голову циничная мысль, хотя озвучивать ее я не стала.
Вьюнош, вроде, тихий. Я его послала, он и пошел. Надеюсь, что пошел. В полицию я звонить не стала. А может, надо было? Как поступил бы на моем месте настоящий американец?

(no subject)

Гуманисты отчаянно бьются за отмену смертной казни. Более искренне за нее могли бы биться только приговоренные к расстрелу рецидивисты. Довод приводят убийственный - "злом добра не добьешся". Добиваться добра однако же надо превентивно - поля обрабатывать пестицидами, собачек прививать от бешенства, людей воспитывать по-человечески, а не по законам зоны. Зло, которое не только расцвело пышным цветом, но и заплодоносило, невозможно обратить в добро гуманистическими соплями. Неужели хоть кто-то возразит против убийства бешеной собаки? А ведь она вовсе необязательно кого-то покусает. Рассуждают наивно о строгом пожизненном заключении для жестоких убийц, таком, "чтоб не убежал". Это в Росии, где детишки ботают по фене, а в кроссвордах лагерных терминов чуть ли не больше, чем географических, где полстраны собирает средства для братков. В чем истоки гуманизма загадочной русской души, той, которая не зарекается ни от сумы, ни от тюрьмы, и для которой закон - что дышло? Может, в том, что слишком уж много столетий гоняли этапы по России?
Может, я и неправа, но привыкла мыслить по-медицински: гангренозные ткани надо иссекать безжалостно, причем прихватывая немного окружающей здоровой ткани. Иначе всему организму придут кранты.