![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
Jun. 30th, 2008 09:59 pmСегодня, когда я на работе забежала в ординаторскую выпить чашку чаю, туда же зашел наш техник, Деннис. Я не знаю точно, сколько ему лет, но в молодость свою он был призван и отправлен на войну во Вьетнаме. Очевидно, это оставило на нем отпечаток, хотя он и справляется с пережитым лучше многих своих сверстников. Да, он не женат, он, судя по всему, выпивает, но все ж работает, недавно бросил курить, и, в довершение ко всему, известен в нашем отделении тем, что всегда, в любую минуту имеет при себе оромный запас жевательной резинки на любой вкус, коей и одаривает всех подряд раза по три в день (Док, вот дынная. Я сильно рекомендую дынную. Говна не держим. Берите, Док, ноль калорий, но освежает). Не худший, в общем, представитель ветеранов вьетнамской войны. Но речь не о нем.
В общем, зашел Деннис в ординаторскую и, ни с того, ни с сего, изобразил пантомиму - вскинутый автомат. Потом спросил, глядя на меня: "Как это будет, чтобы твои, скажем, поняли?" А в тот же момент в ординаторскую зашел мой сверстник, урожденный немец. И я не знаю, что меня дернуло за язык, и какое детство взыграло в моей жопе, но я сказала: "Хенде хох. Фойер!"
Блин. Бедный Андреас. Я пожалела тысячу раз, что произнесла эту фразу. Он покраснел. Побледнел. Опять покраснел. И ни с того, ни с сего принялся извиняться и рассказывать историю своей семьи - что он не чистый немец, что он наполовину поляк, и половина его семьи воевала против другой половины, и чтобы разрешить это противоречие, вся семья решила эмигрировать в нейтральную страну, в Штаты. Он говорил около получаса, и мне было неудобно уйти.
Я ведь не сказала ничего, я не сказала "Юден", я не сказала "Гитлер капут". Я произнесла на его языке банальные слова, соответствующие произведенному Деннисом жесту. Я могла бы сказать это по-русски, я могла бы сказать это на иврите. Я не знаю, почему это вырвалось по-немецки, я ведь от силы знаю двадцать слов по-немецки.
В общем, если чувство вины за вторую мировую войну в немцах моего поколения настолько велико, то я не удивляюсь тому, что молодые люди поддерживают неофашизм. Нельзя, нельзя кидаться в крайности. Неправильно это.
В общем, зашел Деннис в ординаторскую и, ни с того, ни с сего, изобразил пантомиму - вскинутый автомат. Потом спросил, глядя на меня: "Как это будет, чтобы твои, скажем, поняли?" А в тот же момент в ординаторскую зашел мой сверстник, урожденный немец. И я не знаю, что меня дернуло за язык, и какое детство взыграло в моей жопе, но я сказала: "Хенде хох. Фойер!"
Блин. Бедный Андреас. Я пожалела тысячу раз, что произнесла эту фразу. Он покраснел. Побледнел. Опять покраснел. И ни с того, ни с сего принялся извиняться и рассказывать историю своей семьи - что он не чистый немец, что он наполовину поляк, и половина его семьи воевала против другой половины, и чтобы разрешить это противоречие, вся семья решила эмигрировать в нейтральную страну, в Штаты. Он говорил около получаса, и мне было неудобно уйти.
Я ведь не сказала ничего, я не сказала "Юден", я не сказала "Гитлер капут". Я произнесла на его языке банальные слова, соответствующие произведенному Деннисом жесту. Я могла бы сказать это по-русски, я могла бы сказать это на иврите. Я не знаю, почему это вырвалось по-немецки, я ведь от силы знаю двадцать слов по-немецки.
В общем, если чувство вины за вторую мировую войну в немцах моего поколения настолько велико, то я не удивляюсь тому, что молодые люди поддерживают неофашизм. Нельзя, нельзя кидаться в крайности. Неправильно это.
