О разных способах зарабатывания на жизнь.
Jun. 5th, 2007 07:19 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
polet_fantaziiТак получилось, что зарабатывать на жизнь мне, в основном, пришлось в больницах и поликлиниках.
Однако году в 94-м, когда зарплата доктора составляла около 25 долларов, и ту не платили месяцами, а для того, чтобы устроиться куда-нибудь мыть полы, у меня не было нужных связей, приработок был просто жизненно необходим.
Я не буду рассказывать, каким образом мне удалось выкарабкаться из страшной финансовой ямы, это слишком грустно, но где-то в то время мне попался на глаза выпуск "Комсомолки" с рассказом о мужике, который зарабатывал на хлеб сочинением всевозможных поздравительных стишков. Мужик, естественно, жил в Москве, где возможностей заработка всякими нестандартными методами всегда было больше, чем на периферии, однако же я решила попробовать тоже, поскольку стишки для всевозможных школьных газет и конкурсов у меня всегда получались неплохо.
Тиснула объяву в газетке, где размещали разные объявления бесплатно, и через полмесяца оно увидело свет.
Самое смешное, что у меня было клиенты. Их, правда, было немного - Хабаровск не Москва, заработки пожиже, желание тратить деньги на всякие пустяки - поменьше. Однако же одна девочка даже стала моей постоянной клиенткой и сильно расстраивалась, когда мне пришлось уволиться перед отъездом в Израиль. Денег я таким образом заработала, конечно же, очень мало, но их хвтило на то, чтобы несколько раз порадовать гостинцами маленького сына.
Это был, пожалуй, мой самый нестандартный заработок.
А вот следующий заработок был причинoй моей страшной гордости. Это случилось примерно год спустя после эмиграции в Израиль. Эмиграция, если она не рабочая, страшная штука. Ты сходишь с трапа самолета в совершенно чужой пока еще стране - и в мгновение ока превращаешься в никого. В человека без языка, без денег, без работы, без образования, потому что все, что ты приобрел за предыдущую жизнь, вдруг оказывается несуществующим - у тебя есть диплом, который ничего не значит, трудовой стаж, который никого не интересует, ты мычишь и машешь руками, как немой, покупая снедь в магазине, над тобой смеются, тебя облапошивают, а ты не можешь ответить и зачастую не можешь элементарно понять, что, собственно, происходит вокруг тебя. "Я врач!" - гордо заявляешь ты на вопрос аборигена, а тот ухмыляется грязно - да, знаю, знаю, все вы, русские, то врачи, то инженеры, ни одного уборщика, а вот не хочешь ли прийти ко мне на виллу, прибраться, а заодно и побаловаться, я уже переспал с пятью докторшами и тремя училками из ваших, вы, русские, легкие в общении, не то, что наши недотроги...
Культурные ценности рушатся в чужой среде, кажется, что все, что ты читал, любил, перестало существовать, что весь твой мир рухнул, и ты никогда больше не вырвешься из круга уборщиц с грустными глазами, ухмыляющихся лавочников, чернорабочих и прочих обитателей низов, которых довольно в каждой стране.
Многих это вгоняет в самую настоящую депрессию, кто-то начинает пить, у кого-то рушатся семьи, кто-то возвращается назад.
Мне деваться было особо некуда, и я начала яростно изучать иврит, подрабатывая по вечерам мытьем полов на фабрике "Мотороллы".
Отчаяние и чувство безысходности сменились у меня какой-то яростью. "Ну погодите, я вам всем покажу!" - шептала я иногда, возврщаясь домой, не задумываясь о том, кто эти "все", и что именно я им покажу.
Одновременно с ивритом я, практически заново, учила медицину (я, кажется, уже писала об этом, и не очень хочу повторяться). В среде таких же, как я, докторов, ходили слухи о том, что дать экзамен на право работать врачом невозможно, я старалась не слушать и просиживала над учебниками каждую свободную минуту.
Где-то за пару месяцев до экзаменов ко мне обратилась соседка, с которой мы вместе ходили в ульпан учить язык.
"Слушай, ты ведь, кажется, гинеколог, да?"
Вопрос застал меня врасплох, поскольку к этому времени я вообще с трудом могла вспомнить что-нибудь из "прошлой жизни". У соседкиной мамы была подруга. У подруги был сын, который женился на украинке и привез ее в Израиль. По не вполне человечным законам, супруг довольно долгое время не имеет право ни на работу, ни на медицинскую страховку. А дама была беременна. Медобслуживание в Израиле для людей, не имеющих страховки, невероятно дорого, особенно, если ты приехал из бывшего Союза и миллионов с собой не привез.
И вот меня попросили сходить и устроить прием на дому...
Меня встретила бледная (из дому не выходила) томная дама, которая, к счастью, оказалась совершенно здорова, с нормальным, хорошо развивавшимся плодом. Все, что ей было от меня нужно - это чтобы я в течении четырех часов выслушала раза три историю ее беременности, по пять раз объяснила, можно ли есть бананы и пить кофе и тому подобная ерунда.
Мне заплатитили сто шекелей. Подобную же сумму мне предлагали за помывку всех окон и рам в доме одной старожилки. Мытье окон, возможно, заняло бы у меня те же четыре часа, но дело не в этом. Домой с "приема" я летела как на крыльях. Именно в этот момент возвращения домой я почувствовала растущую внутри уверенность - я врач, я буду врачом, и в руке у меня первый мой врачебный заработок на этой земле. На эти сто шекелей я гордо любовалась пару дней, пока не пришла пора снести их в продуктовую лавку.
Через два месяца я сдала экзамен.
Однако году в 94-м, когда зарплата доктора составляла около 25 долларов, и ту не платили месяцами, а для того, чтобы устроиться куда-нибудь мыть полы, у меня не было нужных связей, приработок был просто жизненно необходим.
Я не буду рассказывать, каким образом мне удалось выкарабкаться из страшной финансовой ямы, это слишком грустно, но где-то в то время мне попался на глаза выпуск "Комсомолки" с рассказом о мужике, который зарабатывал на хлеб сочинением всевозможных поздравительных стишков. Мужик, естественно, жил в Москве, где возможностей заработка всякими нестандартными методами всегда было больше, чем на периферии, однако же я решила попробовать тоже, поскольку стишки для всевозможных школьных газет и конкурсов у меня всегда получались неплохо.
Тиснула объяву в газетке, где размещали разные объявления бесплатно, и через полмесяца оно увидело свет.
Самое смешное, что у меня было клиенты. Их, правда, было немного - Хабаровск не Москва, заработки пожиже, желание тратить деньги на всякие пустяки - поменьше. Однако же одна девочка даже стала моей постоянной клиенткой и сильно расстраивалась, когда мне пришлось уволиться перед отъездом в Израиль. Денег я таким образом заработала, конечно же, очень мало, но их хвтило на то, чтобы несколько раз порадовать гостинцами маленького сына.
Это был, пожалуй, мой самый нестандартный заработок.
А вот следующий заработок был причинoй моей страшной гордости. Это случилось примерно год спустя после эмиграции в Израиль. Эмиграция, если она не рабочая, страшная штука. Ты сходишь с трапа самолета в совершенно чужой пока еще стране - и в мгновение ока превращаешься в никого. В человека без языка, без денег, без работы, без образования, потому что все, что ты приобрел за предыдущую жизнь, вдруг оказывается несуществующим - у тебя есть диплом, который ничего не значит, трудовой стаж, который никого не интересует, ты мычишь и машешь руками, как немой, покупая снедь в магазине, над тобой смеются, тебя облапошивают, а ты не можешь ответить и зачастую не можешь элементарно понять, что, собственно, происходит вокруг тебя. "Я врач!" - гордо заявляешь ты на вопрос аборигена, а тот ухмыляется грязно - да, знаю, знаю, все вы, русские, то врачи, то инженеры, ни одного уборщика, а вот не хочешь ли прийти ко мне на виллу, прибраться, а заодно и побаловаться, я уже переспал с пятью докторшами и тремя училками из ваших, вы, русские, легкие в общении, не то, что наши недотроги...
Культурные ценности рушатся в чужой среде, кажется, что все, что ты читал, любил, перестало существовать, что весь твой мир рухнул, и ты никогда больше не вырвешься из круга уборщиц с грустными глазами, ухмыляющихся лавочников, чернорабочих и прочих обитателей низов, которых довольно в каждой стране.
Многих это вгоняет в самую настоящую депрессию, кто-то начинает пить, у кого-то рушатся семьи, кто-то возвращается назад.
Мне деваться было особо некуда, и я начала яростно изучать иврит, подрабатывая по вечерам мытьем полов на фабрике "Мотороллы".
Отчаяние и чувство безысходности сменились у меня какой-то яростью. "Ну погодите, я вам всем покажу!" - шептала я иногда, возврщаясь домой, не задумываясь о том, кто эти "все", и что именно я им покажу.
Одновременно с ивритом я, практически заново, учила медицину (я, кажется, уже писала об этом, и не очень хочу повторяться). В среде таких же, как я, докторов, ходили слухи о том, что дать экзамен на право работать врачом невозможно, я старалась не слушать и просиживала над учебниками каждую свободную минуту.
Где-то за пару месяцев до экзаменов ко мне обратилась соседка, с которой мы вместе ходили в ульпан учить язык.
"Слушай, ты ведь, кажется, гинеколог, да?"
Вопрос застал меня врасплох, поскольку к этому времени я вообще с трудом могла вспомнить что-нибудь из "прошлой жизни". У соседкиной мамы была подруга. У подруги был сын, который женился на украинке и привез ее в Израиль. По не вполне человечным законам, супруг довольно долгое время не имеет право ни на работу, ни на медицинскую страховку. А дама была беременна. Медобслуживание в Израиле для людей, не имеющих страховки, невероятно дорого, особенно, если ты приехал из бывшего Союза и миллионов с собой не привез.
И вот меня попросили сходить и устроить прием на дому...
Меня встретила бледная (из дому не выходила) томная дама, которая, к счастью, оказалась совершенно здорова, с нормальным, хорошо развивавшимся плодом. Все, что ей было от меня нужно - это чтобы я в течении четырех часов выслушала раза три историю ее беременности, по пять раз объяснила, можно ли есть бананы и пить кофе и тому подобная ерунда.
Мне заплатитили сто шекелей. Подобную же сумму мне предлагали за помывку всех окон и рам в доме одной старожилки. Мытье окон, возможно, заняло бы у меня те же четыре часа, но дело не в этом. Домой с "приема" я летела как на крыльях. Именно в этот момент возвращения домой я почувствовала растущую внутри уверенность - я врач, я буду врачом, и в руке у меня первый мой врачебный заработок на этой земле. На эти сто шекелей я гордо любовалась пару дней, пока не пришла пора снести их в продуктовую лавку.
Через два месяца я сдала экзамен.
